Listen how calmly I can tell you the whole story
воскресенье, 28 июня 2015
Listen how calmly I can tell you the whole story
И состоит она в том, что я купила квартиру.
Ну то есть как квартиру… условное кубическое пространство на высоте условного же двенадцатого этажа над котлованом.
Произошло это значительное событие, как итог единения моего внезапного импульса действовать (ибо ожидать со всех сторон выгодного и удобного предложения можно бесконечно долго) и счастливого стечения обстоятельств. В метро разглядывала я многочисленные рекламы новостроек, одна другой лучше, и наглядела вариант, более или менее соответствовавший моим пожеланиям – по местоположению, цене и площади. Поехала осмотреться на месте. Да, неплохо, конечно, но нет так, что – беру, заверните!
На обратном пути просто из любопытства зашла в офис продаж другой компании… и поняла, что нашла свое.
Вот теперь этот шаг ощущается, как нечто правильное и своевременное. Зимой, когда я с бухты-барахты, поддавшись всеобщему ажиотажу, вызванному краткосрочной акцией щедрости, хотела купить квартиру в «Гринландии», я не чувствовала воодушевления, свидетельствующего о верности поступка – только интуитивно понимала, что ввязываюсь в авантюру с неясным исходом. А сейчас и умом, и сердцем знаю, что «всё правильно сделал».
Причем перспектива собственного дома воодушевляет меня не столько независимостью существования, возможностью съехать от родителей – а тем, что можно будет оторваться по полной, воплощая в реале дом своей мечты! Смешно признаться, конечно – там и фундамента еще в помине нет, а я уже во всех деталях вообразила, какая у меня будет кухня. Пожираю на adme.ru статьи, посвященные дизайну интерьера.
У будущего дома уже есть имя, которое пристало к нему крепко и как-то органично. Каришник.
Знаете, есть такой стишок-пирожок:
Аркадий мастерит скворечник
Для обездоленных скворцов
Ему-то самому аркашник
При жизни вряд ли смастерят.
Ну то есть как квартиру… условное кубическое пространство на высоте условного же двенадцатого этажа над котлованом.
Произошло это значительное событие, как итог единения моего внезапного импульса действовать (ибо ожидать со всех сторон выгодного и удобного предложения можно бесконечно долго) и счастливого стечения обстоятельств. В метро разглядывала я многочисленные рекламы новостроек, одна другой лучше, и наглядела вариант, более или менее соответствовавший моим пожеланиям – по местоположению, цене и площади. Поехала осмотреться на месте. Да, неплохо, конечно, но нет так, что – беру, заверните!
На обратном пути просто из любопытства зашла в офис продаж другой компании… и поняла, что нашла свое.
Вот теперь этот шаг ощущается, как нечто правильное и своевременное. Зимой, когда я с бухты-барахты, поддавшись всеобщему ажиотажу, вызванному краткосрочной акцией щедрости, хотела купить квартиру в «Гринландии», я не чувствовала воодушевления, свидетельствующего о верности поступка – только интуитивно понимала, что ввязываюсь в авантюру с неясным исходом. А сейчас и умом, и сердцем знаю, что «всё правильно сделал».
Причем перспектива собственного дома воодушевляет меня не столько независимостью существования, возможностью съехать от родителей – а тем, что можно будет оторваться по полной, воплощая в реале дом своей мечты! Смешно признаться, конечно – там и фундамента еще в помине нет, а я уже во всех деталях вообразила, какая у меня будет кухня. Пожираю на adme.ru статьи, посвященные дизайну интерьера.
У будущего дома уже есть имя, которое пристало к нему крепко и как-то органично. Каришник.
Знаете, есть такой стишок-пирожок:
Аркадий мастерит скворечник
Для обездоленных скворцов
Ему-то самому аркашник
При жизни вряд ли смастерят.
Listen how calmly I can tell you the whole story
Прочитала два последних романа Макса Фрая – «Мастер ветров и закатов» и «Слишком много кошмаров». Беда моя в том, что я верю обложкам. «Возможно ль глупым быть при красоте подобной?» Возможно ль, что обещающий переплет и интригующая аннотация скрывают посредственную историю? Легко. По-моему, Фрай несколько исписался – если сравнивать последние образцы с «Лабиринтами» и тем более с «Хрониками Ехо», они покажутся бледными, неплотными и водянистыми. Юмор по инерции, пустые хождения туда-сюда и псевдофилософские заключения, явно предназначенные для растаскивания на цитаты, но не вызывающие такого желания – в них исчезающее-мало своеобразной фраевской словесной магии, вкуса, аромата. Нет, чтобы скоротать время в дороге или в очереди, эти книги сойдут, но не околдуют.
Замечу к слову, что читать стала меньше, ибо время, время, где ты, время? – и как-то бессистемно, из-за чего осиленные тексты не идут впрок – или же среди выбранных мной историй просто не попадалось действительно хороших? Нет, как минимум две стоящих было – «Обрыв» и «В следующем году в Иерусалиме». Расскажу о последней подробнее.
Андре Камински и его роман – находка Ф.Л. Отменная находка, кстати говоря. Будучи человеком щедрым, он поделился со мной тем, что самому пришлось по душе. И я должна поблагодарить его за то, что не позволил мне пройти мимо этой книги. Она замечательная. Самая предыстория, рассказанная переводчиком, обаяла меня неотвратимо – в приведенной им атмосферной зарисовке столько очарования нежданной встречи…
Читать дальше
Замечу к слову, что читать стала меньше, ибо время, время, где ты, время? – и как-то бессистемно, из-за чего осиленные тексты не идут впрок – или же среди выбранных мной историй просто не попадалось действительно хороших? Нет, как минимум две стоящих было – «Обрыв» и «В следующем году в Иерусалиме». Расскажу о последней подробнее.
Андре Камински и его роман – находка Ф.Л. Отменная находка, кстати говоря. Будучи человеком щедрым, он поделился со мной тем, что самому пришлось по душе. И я должна поблагодарить его за то, что не позволил мне пройти мимо этой книги. Она замечательная. Самая предыстория, рассказанная переводчиком, обаяла меня неотвратимо – в приведенной им атмосферной зарисовке столько очарования нежданной встречи…
Читать дальше
Listen how calmly I can tell you the whole story
Мое существование сегодня, то есть уже вчера, можно считать полностью оправданным, ибо оно было наполнено полезными действиями: навестила бабулю, развлекла ее немного болтовней; навела порядок в доме, уложившись в рекордно короткое время – и отправила себя культурно проводить свободный вечер. В «Доме кино» шли «Лондонские каникулы» - как можно заключить из названия, фабула фильма сходна с классическим сюжетом с участием Одри Хепберн. Юные принцессы Маргарет и Елизавета отпрашиваются у монарших родителей провести ночь победы вне стен Букингемского дворца, на улицах Лондона вместе с ликующими подданными – и конечно же благопристойный и до одури скучный вечер, срочно организованный королевой-матерью для возжаждавших веселья и свободы дочерей, проваливается благодаря живому нраву Маргарет и случаю (а как же без него!). Принцесс увлекает поток событий, забавных, опасных, романтических и трогательных – в итоге, конечно, все разрешается благополучно, и каждая получает в награду сокровище – возможность вспоминать, возможно, лучшую ночь в своей жизни.
Приятный фильм для выходного вечера. Вдохновленная идеей прогулки – в качестве одной среди множества таких же праздных людей – пошла пешком до Горьковской. И даже не удивилась, а всего лишь отметила почти без эмоций разницу в звучании внутренних струн. Несколько лет назад я летела бы, не касаясь земли, счастливая внешними обстоятельствами – свобода, ясный вечер, центр города, красота и таинственность утекающего с каждой минутой закатного света. И внутри для меня одной играл бы сдержанный, в меру торжественный и радостный марш, ритму которого подчиняется шаг, и – нет, не бабочки – пузырьки шампанского, легкая эйфория. А нынче все тихо и только рой неясных, сбивчивых мыслей о чем-то неконкретном, но тем не менее эта непрочная завеса закрывает глаза ума, и я смотрю, но не вижу и не чувствую. А может быть, дело просто в не слишком ласковой погоде…
Минул месяц, и только теперь я собралась написать о важнейшем событии последнего времени – о наступлении лета. Молчите, критичные языки с насыщенной жизнью – все равно я буду писать о погоде и природе. О том, какое это наслаждение – в один из немногих жарких дней ощущать освобожденной от одежных покровов кожей ласку солнца и ветра. О том, как здорово забрести на неведомую окраину города, где сладко пахнет персидской сиренью и скошенной травой, где улицы без названия, пятиэтажки не видны из-за деревьев, которые, сплетаясь ветвями, образуют высокие таинственные своды. Как славно потеряться в неизвестной географической точке, обнаружить новый дикий парк и упасть в знойную траву, с полным ощущением жизни в каком-нибудь незначительном провинциальном городке, «гордящемся присутствием на карте». Такие моменты пополняют сокровищницу моей души и на какое-то время милосердно помогают забыть, что где-то далеко, почти что в другом измерении, без меня приходит в упадок и разруху любимый старый деревянный дом, которому год от года достается все меньше заботы и внимания. В начале лета тоска была так велика и невыносима, что я написала обширное послание моему дорогому Ф.Л. – умудрилась высказать ровно то, что чувствую, после чего расстройство затихло. Но моментами возвращается – когда я улавливаю его обрывок и сознательно углубляюсь в беспокойство.
А еще мне кажется, что ночи нынче не такие белые, как обычно.
Приятный фильм для выходного вечера. Вдохновленная идеей прогулки – в качестве одной среди множества таких же праздных людей – пошла пешком до Горьковской. И даже не удивилась, а всего лишь отметила почти без эмоций разницу в звучании внутренних струн. Несколько лет назад я летела бы, не касаясь земли, счастливая внешними обстоятельствами – свобода, ясный вечер, центр города, красота и таинственность утекающего с каждой минутой закатного света. И внутри для меня одной играл бы сдержанный, в меру торжественный и радостный марш, ритму которого подчиняется шаг, и – нет, не бабочки – пузырьки шампанского, легкая эйфория. А нынче все тихо и только рой неясных, сбивчивых мыслей о чем-то неконкретном, но тем не менее эта непрочная завеса закрывает глаза ума, и я смотрю, но не вижу и не чувствую. А может быть, дело просто в не слишком ласковой погоде…
Минул месяц, и только теперь я собралась написать о важнейшем событии последнего времени – о наступлении лета. Молчите, критичные языки с насыщенной жизнью – все равно я буду писать о погоде и природе. О том, какое это наслаждение – в один из немногих жарких дней ощущать освобожденной от одежных покровов кожей ласку солнца и ветра. О том, как здорово забрести на неведомую окраину города, где сладко пахнет персидской сиренью и скошенной травой, где улицы без названия, пятиэтажки не видны из-за деревьев, которые, сплетаясь ветвями, образуют высокие таинственные своды. Как славно потеряться в неизвестной географической точке, обнаружить новый дикий парк и упасть в знойную траву, с полным ощущением жизни в каком-нибудь незначительном провинциальном городке, «гордящемся присутствием на карте». Такие моменты пополняют сокровищницу моей души и на какое-то время милосердно помогают забыть, что где-то далеко, почти что в другом измерении, без меня приходит в упадок и разруху любимый старый деревянный дом, которому год от года достается все меньше заботы и внимания. В начале лета тоска была так велика и невыносима, что я написала обширное послание моему дорогому Ф.Л. – умудрилась высказать ровно то, что чувствую, после чего расстройство затихло. Но моментами возвращается – когда я улавливаю его обрывок и сознательно углубляюсь в беспокойство.
А еще мне кажется, что ночи нынче не такие белые, как обычно.
03:24
Доступ к записи ограничен
Listen how calmly I can tell you the whole story
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 11 мая 2015
Listen how calmly I can tell you the whole story
Она была задумана очень давно, еще до того, как я поняла, что для создания книги издательство - совершенно не обязательный элемент. Только фантазия, руки и Любовь.
20х12 см, коптский переплет, мягкая черная кожа, фурнитура под бронзу, 224 страницы чистой Поэзии и автограф Автора.
Отдельное спасибо за содействие типографии "Лайнпринт" и интернет-магазину "Проделкино"
20х12 см, коптский переплет, мягкая черная кожа, фурнитура под бронзу, 224 страницы чистой Поэзии и автограф Автора.
Отдельное спасибо за содействие типографии "Лайнпринт" и интернет-магазину "Проделкино"
Listen how calmly I can tell you the whole story
А 6 мая я видела два этих чуда вживую, своими глазами...
Мой славный друг Lievsky показал мне зал Врубеля Третьяковской галереи и еще множество сокровищ - и было совсем неудивительно, что к реальности за стенами музея мы вернулись как будто из легендарной параллельной вселенной.
Мой славный друг Lievsky показал мне зал Врубеля Третьяковской галереи и еще множество сокровищ - и было совсем неудивительно, что к реальности за стенами музея мы вернулись как будто из легендарной параллельной вселенной.
пятница, 08 мая 2015
Listen how calmly I can tell you the whole story
Как-то Н.Б. в приступе бесящего меня коллективизма воскликнула: "Что-то давно МЫ не ходили в театр!" Непонятно, почему ходить нужно непременно в составе "мы" - я лично считаю, что дружеские отношения с коллегами не должны простираться в цивильную жизнь за стены офиса. На то оно и свободное время, чтобы отдыхать от работы и всего, что навевает мысли о ней, в частности, от общества коллег - потому что в нем все равно разговоры на досуге так или иначе вертятся вокруг специфичной тематики, шуточек "для своих" и пр.
Однако отвертеться не получалось, так что я, удивляясь самой себе, решительно принялась воплощать принцип "не можешь смириться - поведи" и взяла ситуацию под свой контроль. Посещать театр "Мастерская" совершенно не хотелось, так что пришлось переломить в себе вечное неверие в то, что мое мнение что-то значит, а предложение будет принято.
В итоге мы пошли в ДК "Выборгский" на оперетту "Собака на сене"; все остались довольны и повеселились от души. Правда, после идиотического дня веселье это было в привкусом истерики, особенно когда отдельные реплики персонажей метко попадали в ритм с нашими рабочими реалиями. Но было хорошо. Замечательная музыка, искрометные и лиричные тексты, молодые красивые актеры, жизнерадостно-яркие декорации. Создавалось ощущение детского утренника - радостно, зрелищно, беззаботно и увлекательно. Поняла, насколько в повседневности не хватает позитива - часто из-за погони за высокоумным. Иногда полезно бывает спускаться.
Однако отвертеться не получалось, так что я, удивляясь самой себе, решительно принялась воплощать принцип "не можешь смириться - поведи" и взяла ситуацию под свой контроль. Посещать театр "Мастерская" совершенно не хотелось, так что пришлось переломить в себе вечное неверие в то, что мое мнение что-то значит, а предложение будет принято.
В итоге мы пошли в ДК "Выборгский" на оперетту "Собака на сене"; все остались довольны и повеселились от души. Правда, после идиотического дня веселье это было в привкусом истерики, особенно когда отдельные реплики персонажей метко попадали в ритм с нашими рабочими реалиями. Но было хорошо. Замечательная музыка, искрометные и лиричные тексты, молодые красивые актеры, жизнерадостно-яркие декорации. Создавалось ощущение детского утренника - радостно, зрелищно, беззаботно и увлекательно. Поняла, насколько в повседневности не хватает позитива - часто из-за погони за высокоумным. Иногда полезно бывает спускаться.
Listen how calmly I can tell you the whole story
Я не рассказывала еще о неожиданном жизненном опыте, постигнутом где-то в середине апреля?
Пообщалась с милицией, которая нас бережет; они давно звонили и вызывали на допрос в качестве потерпевшей стороны в деле "Солвекса", а я все отказывалась, заняв ну совершенно негражданскую и несознательную позицию. А в начале апреля мне прислали повестку, подкрепляя вызов убедительной ссылкой по пункты УПК, грозящие приводом или штрафом в случае неявки. Почла за лучшее явиться, хоть и в рабочий день с утра в Кронштадт. Навоображала, по следам ментовских сериалов в духе НТВ, как по коридору,усеянному полному всяческих антиобщественных элементов в наручниках, пройду в обшарпанный кабинет с допотопными ДСП-шными столами, и начну обстоятельно и чистосердечно рассказывать, как было дело. Однако в здании оказалось малолюдно, чисто и тихо; в кабинете следователя наблюдались признаки "офисного уюта" - чахленькая финиковая пальма и пара художественных фотографий. Показания мои лейтенант Зародыш, многожды обстебанный, составил сам по шаблону (видно, история повторяется не первую сотню раз), уточняя по ходу детали.
Так что ничего страшного. Зря тащила с собой Саню (в качестве охранной овчарки, чтобы обезопасить себя от вероятного милицейского произвола) - но хотя бы ехать было веселее.
После дошли до собора, но возвращаться пришлось уже под дождем и адским балтийским ветром.
Пообщалась с милицией, которая нас бережет; они давно звонили и вызывали на допрос в качестве потерпевшей стороны в деле "Солвекса", а я все отказывалась, заняв ну совершенно негражданскую и несознательную позицию. А в начале апреля мне прислали повестку, подкрепляя вызов убедительной ссылкой по пункты УПК, грозящие приводом или штрафом в случае неявки. Почла за лучшее явиться, хоть и в рабочий день с утра в Кронштадт. Навоображала, по следам ментовских сериалов в духе НТВ, как по коридору,
Так что ничего страшного. Зря тащила с собой Саню (в качестве охранной овчарки, чтобы обезопасить себя от вероятного милицейского произвола) - но хотя бы ехать было веселее.
После дошли до собора, но возвращаться пришлось уже под дождем и адским балтийским ветром.
понедельник, 04 мая 2015
Listen how calmly I can tell you the whole story
Download Paolo Nutini Iron Sky for free from pleer.com
понедельник, 27 апреля 2015
Listen how calmly I can tell you the whole story
Здравствуй, дневник.
На днях прихворнула, все выходные просидела дома в состоянии, близком к несознанке, а сегодня вышла на воздух - как будто попала в другую жизнь: тепло, солнце, почки-листочки... Неужели наконец-то Весна?
Сегодня два совершенно далеких друг от друга человека - сосед по лестнице и клиент на работе - рассказали одну и ту же историю: как в детстве бросались из окна яйцами. Так-то. Наше поколение объединено посещаемыми сетевыми ресурсами, а "уроженцы" 70х - шалостями.
Перечитываю и параллельно пересматриваю "Ребекку", люблю этот роман - за блистательный дух Лазурного Берега и за историю духовного взросления одной серенькой, робкой девочки.
А это - будущая новая книга
. Я обещала ее себе столько лет, что уже такое чувство - поскорей бы сделать и забыть)). Внутреннее оформление по факту не идет ни в какое сравнение в тем, что задумывалось: если начинать доводить ее до воображаемого идеала, можно корпеть еще лет сто. Постараюсь, в возмещение, оторваться на переплете.
На днях прихворнула, все выходные просидела дома в состоянии, близком к несознанке, а сегодня вышла на воздух - как будто попала в другую жизнь: тепло, солнце, почки-листочки... Неужели наконец-то Весна?
Сегодня два совершенно далеких друг от друга человека - сосед по лестнице и клиент на работе - рассказали одну и ту же историю: как в детстве бросались из окна яйцами. Так-то. Наше поколение объединено посещаемыми сетевыми ресурсами, а "уроженцы" 70х - шалостями.
Перечитываю и параллельно пересматриваю "Ребекку", люблю этот роман - за блистательный дух Лазурного Берега и за историю духовного взросления одной серенькой, робкой девочки.
А это - будущая новая книга
. Я обещала ее себе столько лет, что уже такое чувство - поскорей бы сделать и забыть)). Внутреннее оформление по факту не идет ни в какое сравнение в тем, что задумывалось: если начинать доводить ее до воображаемого идеала, можно корпеть еще лет сто. Постараюсь, в возмещение, оторваться на переплете.
понедельник, 06 апреля 2015
Listen how calmly I can tell you the whole story
А дома все то же - растения и книги, книги и растения. Конечно, обходится без "Дня триффидов" и стремянки, а то бы моя башня походила на гнездо Птиц.
Фиалки и каланхоэ с энтузиазмом зацвели, наплевав на капризы питерского неба. По календарю весна - значит, цвести надо.
К домашнему ботаническому саду, разбавляя однообразную зеленую гамму, добавился сын Николя. Принесла с работы. Почему он приходится кому-то сыном и кто такой Николя - история отдельная, но довольно странная, потому - умолчу.
Да вот еще о книгах и растениях - если метафорически описывать меня в выходном состоянии. Читаю "Гнезда химер". Буйство фантазии г-жи Мартынчик сотоварищи поражает. Однако это первая книга Макса Фрая, от отдельных, особо красочных эпизодов которой меня конкретно затошнило. И первая же, где СТОЛЬКО непритязательного казарменного юмора. Даже как-то неловко оттого, что местами смешно.
Фиалки и каланхоэ с энтузиазмом зацвели, наплевав на капризы питерского неба. По календарю весна - значит, цвести надо.
К домашнему ботаническому саду, разбавляя однообразную зеленую гамму, добавился сын Николя. Принесла с работы. Почему он приходится кому-то сыном и кто такой Николя - история отдельная, но довольно странная, потому - умолчу.
Да вот еще о книгах и растениях - если метафорически описывать меня в выходном состоянии. Читаю "Гнезда химер". Буйство фантазии г-жи Мартынчик сотоварищи поражает. Однако это первая книга Макса Фрая, от отдельных, особо красочных эпизодов которой меня конкретно затошнило. И первая же, где СТОЛЬКО непритязательного казарменного юмора. Даже как-то неловко оттого, что местами смешно.
Listen how calmly I can tell you the whole story
Дорогой дневник,
по дате предыдущей записи совершенно очевидно, что мое блого-существование зачахло, как огуречный росток без поливки. Процесс начался давно по паре простейших причин: сократившееся свободное время - когда оно выдается и совпадает с желанием писать, я предпочитаю тратить его на ведение бумажного дневника; основание второе - уход, а точнее, бегство моего основного читателя отсюда. Все же блог подразумевает некую аудиторию; отправляя высказывание в эфир, так или иначе ожидаешь отклика. Когда же к отклику вырабатывается привычка, а потом этот положительный стимул исчезает, становится... неинтересно, бесцельно и бессмысленно. Вот так просто, на уровне условного рефлекса. Вот так странно, обретать значение в призме понимания твоих мыслей другим человеком.
Скудость записей, конечно, не есть прямое доказательство бедной жизни. Напротив, прошедший месяц выдался активным - в разрезе культурно-событийном и эмоциональном. Возможно, в будущих записях я сделаю ретроспективу этого всего, так, ради летописания.
Особенно же "шикарны" в смысле душевного самочувствия были последние две недели. Меня вообще сложно назвать человеком жизнерадостным, но тут глубина погружения в уныние достигла рекордной точки. Я бы даже сказала, что на себе ощутила депрессию, как медицинский синдром. Если я когда и кидалась этим термином, то явно чтобы щегольнуть тонкостью натуры, преувеличивая по обыкновению фатальность плохого настроения. Однако на сей раз было не до игр в барышню. Точно помню, что начинался понедельник. Начинался со звонка будильника и, несмотря на этот звук, секундной счастливой мысли еще дремлющего сознания, что сейчас выходной, и пока можно не восставать к реальному бытию, можно еще сбежать в сны и фантазии. А потом память ожила и, как обухом, приложила меня расписанием на день - и мне перестало хотеться существовать. Серьезно. Внезапно осознанная перспектива действий вызвала даже не тошноту, а какое-то черное бессилие и пассивное отторжение. Если бы в тот момент можно было обратиться в камень, я бы с удовольствием это проделала. Чувство было такое, словно тебе нужно утащить на себе неподъемный груз, только не материальный, а ощущенческий - и ты упираешься, тянешь его, из сил выбиваешься, а толку никакого, даже на шаг вперед не продвинулся.
А потом все вдруг прошло. Как многие люди-питерцы я, конечно же, поспешила списать негодное самочувствие на погоду. Потому что - ну вы понимаете:
нормальный такой апрельский буран. Когда эта серая подушка застилает небо шесть месяцев подряд, волей-неволей потеряешь самообладание. И хоть Эрик Дрейвен завещал нам, что дождь не может идти вечно, после некоторого предела в это уже не верится. Пошел второй весенний месяц, ничто не обещает солнца и зелени, я хожу в зимней шкуре. Иногда очень убедительно кажется, что этот хмурый ад никогда не прекратится, будет только бесконечность облачного неба, черного асфальта и черных деревьев, и холода. Когда уже можно будет опустить плечи?!
Но кризис миновал. Длительная хандра и апатия прошли. Все это было вчера, точнее, уже позавчера, а сегодня - или лучше сказать, вчера - можно было жить. Робкое тепло, скорее угадываемое в воздухе, чем настоящее, запах оттаявшей земли, крики чаек, усеявших пруд в Муринском парке. Стало как-то свободно и бестревожно. И настойчиво вспомнилось:
Cкачать Земфира Минус сто сорок бесплатно на pleer.com
по дате предыдущей записи совершенно очевидно, что мое блого-существование зачахло, как огуречный росток без поливки. Процесс начался давно по паре простейших причин: сократившееся свободное время - когда оно выдается и совпадает с желанием писать, я предпочитаю тратить его на ведение бумажного дневника; основание второе - уход, а точнее, бегство моего основного читателя отсюда. Все же блог подразумевает некую аудиторию; отправляя высказывание в эфир, так или иначе ожидаешь отклика. Когда же к отклику вырабатывается привычка, а потом этот положительный стимул исчезает, становится... неинтересно, бесцельно и бессмысленно. Вот так просто, на уровне условного рефлекса. Вот так странно, обретать значение в призме понимания твоих мыслей другим человеком.
Скудость записей, конечно, не есть прямое доказательство бедной жизни. Напротив, прошедший месяц выдался активным - в разрезе культурно-событийном и эмоциональном. Возможно, в будущих записях я сделаю ретроспективу этого всего, так, ради летописания.
Особенно же "шикарны" в смысле душевного самочувствия были последние две недели. Меня вообще сложно назвать человеком жизнерадостным, но тут глубина погружения в уныние достигла рекордной точки. Я бы даже сказала, что на себе ощутила депрессию, как медицинский синдром. Если я когда и кидалась этим термином, то явно чтобы щегольнуть тонкостью натуры, преувеличивая по обыкновению фатальность плохого настроения. Однако на сей раз было не до игр в барышню. Точно помню, что начинался понедельник. Начинался со звонка будильника и, несмотря на этот звук, секундной счастливой мысли еще дремлющего сознания, что сейчас выходной, и пока можно не восставать к реальному бытию, можно еще сбежать в сны и фантазии. А потом память ожила и, как обухом, приложила меня расписанием на день - и мне перестало хотеться существовать. Серьезно. Внезапно осознанная перспектива действий вызвала даже не тошноту, а какое-то черное бессилие и пассивное отторжение. Если бы в тот момент можно было обратиться в камень, я бы с удовольствием это проделала. Чувство было такое, словно тебе нужно утащить на себе неподъемный груз, только не материальный, а ощущенческий - и ты упираешься, тянешь его, из сил выбиваешься, а толку никакого, даже на шаг вперед не продвинулся.
А потом все вдруг прошло. Как многие люди-питерцы я, конечно же, поспешила списать негодное самочувствие на погоду. Потому что - ну вы понимаете:
нормальный такой апрельский буран. Когда эта серая подушка застилает небо шесть месяцев подряд, волей-неволей потеряешь самообладание. И хоть Эрик Дрейвен завещал нам, что дождь не может идти вечно, после некоторого предела в это уже не верится. Пошел второй весенний месяц, ничто не обещает солнца и зелени, я хожу в зимней шкуре. Иногда очень убедительно кажется, что этот хмурый ад никогда не прекратится, будет только бесконечность облачного неба, черного асфальта и черных деревьев, и холода. Когда уже можно будет опустить плечи?!
Но кризис миновал. Длительная хандра и апатия прошли. Все это было вчера, точнее, уже позавчера, а сегодня - или лучше сказать, вчера - можно было жить. Робкое тепло, скорее угадываемое в воздухе, чем настоящее, запах оттаявшей земли, крики чаек, усеявших пруд в Муринском парке. Стало как-то свободно и бестревожно. И настойчиво вспомнилось:
Cкачать Земфира Минус сто сорок бесплатно на pleer.com
воскресенье, 01 марта 2015
Listen how calmly I can tell you the whole story
По аллее Сосновки идет молодая женщина, в переноске-кенгуру несет ребеночка, в руках старая, коричневая книга - вполголоса читает малышу.
Две девочки средне-школьного возраста в Буквоеде изучают черно-оранжевый стенд.
-"The Catcher in the Rye"... Над пропастью во ржи... Это о чем?
-О том, кто ловит детей над пропастью во ржи.
-А что такое рожь?
-Ну, что-то вроде пшеницы.
"Музыка будет по-немецки - вы все равно не поймете".
Идеально-вежливо и крайне уничижительно. Оскар Великолепный. Пренебрегал ли ты мнением окружающего общества или тебе все же нравилось раздражать обывателей и снобов мыслями нетривиальной огранки?
Две девочки средне-школьного возраста в Буквоеде изучают черно-оранжевый стенд.
-"The Catcher in the Rye"... Над пропастью во ржи... Это о чем?
-О том, кто ловит детей над пропастью во ржи.
-А что такое рожь?
-Ну, что-то вроде пшеницы.
"Музыка будет по-немецки - вы все равно не поймете".
Идеально-вежливо и крайне уничижительно. Оскар Великолепный. Пренебрегал ли ты мнением окружающего общества или тебе все же нравилось раздражать обывателей и снобов мыслями нетривиальной огранки?
вторник, 10 февраля 2015
Listen how calmly I can tell you the whole story
Ребята, обязательно посмотрите "Игру в имитацию".
пятница, 06 февраля 2015
Listen how calmly I can tell you the whole story
Дорогой дневник,
я жива, я здесь.
Позавчера закончила работу над первым своим творческим заказом: коллега попросила сделать супругу книги в подарок на ДР.
Владимир Нефф, трилогия о приключениях Петра Куканя. И хотя заказ был сделан месяца четыре назад, все три тома собирались (как обычно) в рекордно короткие сроки, недели за две до сдачи. Ну что скрывать? Как любой живой человек, я склонна к прокрастинации - но это отнюдь не главная причина. Я ждала. Нужно было дождаться ясного, детального, завершенного образа будущих книг - и руководствуясь им, заглядывая в эту умственную схему, деталь за деталью собирать. А он все медлил где-то, и бесполезно было напрягать фантазию, стараясь выдумать его произвольно, сознательно - по опыту знаю, что самые стоящие, самые верные идеи приходят в голову как бы из ниоткуда. А дальше ты бросаешь вызов себе - хватит ли мастерства, терпения, внимания к мелочам, изобретательности, чтобы с нуля, из ничего создать объект, который видишь там, за лобной костью. Для меня это, как для других - восхождение на Эверест или марафонский забег. Кто-то покоряет вершины и расстояния, а я - соревнуюсь с собственным творческим бессознательным, в принципе ничего и никому не доказывая, не стремясь за похвалой и прочей шелухой. Просто приятно понимать, что да, я могу.
Вообще, если бы кто увидел сосредоточенно-хмурое существо с покрасневшими глазами, матерящееся, когда в очередной раз обрывается нитка, когда оно в два часа ночи шьет уже третий блок, а на утро встает окосевшее и в коматозе ползет на работу - так вот, едва ли свидетель этого зрелища признал бы во мне человека, довольного и даже счастливого своим занятием. Но это так, тем не менее.
я жива, я здесь.
Позавчера закончила работу над первым своим творческим заказом: коллега попросила сделать супругу книги в подарок на ДР.
Владимир Нефф, трилогия о приключениях Петра Куканя. И хотя заказ был сделан месяца четыре назад, все три тома собирались (как обычно) в рекордно короткие сроки, недели за две до сдачи. Ну что скрывать? Как любой живой человек, я склонна к прокрастинации - но это отнюдь не главная причина. Я ждала. Нужно было дождаться ясного, детального, завершенного образа будущих книг - и руководствуясь им, заглядывая в эту умственную схему, деталь за деталью собирать. А он все медлил где-то, и бесполезно было напрягать фантазию, стараясь выдумать его произвольно, сознательно - по опыту знаю, что самые стоящие, самые верные идеи приходят в голову как бы из ниоткуда. А дальше ты бросаешь вызов себе - хватит ли мастерства, терпения, внимания к мелочам, изобретательности, чтобы с нуля, из ничего создать объект, который видишь там, за лобной костью. Для меня это, как для других - восхождение на Эверест или марафонский забег. Кто-то покоряет вершины и расстояния, а я - соревнуюсь с собственным творческим бессознательным, в принципе ничего и никому не доказывая, не стремясь за похвалой и прочей шелухой. Просто приятно понимать, что да, я могу.
Вообще, если бы кто увидел сосредоточенно-хмурое существо с покрасневшими глазами, матерящееся, когда в очередной раз обрывается нитка, когда оно в два часа ночи шьет уже третий блок, а на утро встает окосевшее и в коматозе ползет на работу - так вот, едва ли свидетель этого зрелища признал бы во мне человека, довольного и даже счастливого своим занятием. Но это так, тем не менее.
суббота, 24 января 2015
Listen how calmly I can tell you the whole story
Привет, дневник.
Ну что тебе сказать… Полупрозрачное, но стойкое ощущение того, что я неудачница. Начала печатать книгу – коллега заказала в подарок мужу трилогию о приключениях Петра Куканя – на середине первого тома закончились чернила в принтере. И ведь ничто не предвещало. А я-то уж все рассчитала, собиралась сегодня провести вечер за шитьем блоков, а на неделе съездить их обрезать, потом склеить переплет… Вот тебе и «рассчитала»: человек предполагает, а кто-то там высоко на небе – располагает.
Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, за только не возьмешься. Вчера бабушку положили на операцию; началось в два часа, а во сколько закончилось – даже не представляю, была в больнице после работы, в седьмом часу, операция все еще шла. Сегодня мама ходила на разведку: бабушка в реанимации, под аппаратом искусственного дыхания, погружена в медикаментозный сон. В палату, разумеется, не пускают. Врачи говорят, что все прошло нормально – учитывая ее возраст и сопутствующие заболевания; но когда ожидаешь совсем другого развития событий, думаешь, что все сложится легко и просто, без всяких там страшных слов типа «реанимация», в голову начинают лезть мысли… Говорят же «умножающий знание – умножает печаль». Вот и со мной так же. Начитаешься медицинских страничек в газетах, насмотришься всякой чертовщины вроде «Хауса» - и на основании этих даже не то что начальных, а воображаемых врачебных познаний все задаешься вопросами: «А что, если…» и «А вдруг…» Нет бы поверить профессионалам, что все хорошо, все по плану, и успокоиться, и помочь ноосфере позитивными мыслями – нет! Я предпочту накручивать себя, строить предположения, одного другого страшнее и тревожнее. В условиях недостатка информации нелегко удержаться от паникерства - ну а где на выходных сыщешь лечащего врача, чтобы эту информацию добыть? Я отлично понимаю, почему они никогда и никому не дают своих телефонов – родственники пациентов же душу вынут, невзирая на день недели и время суток.
Нда… но объективно все равно много вопросов и сомнений. С одной стороны, невозможно же оставлять бабулю с травмированной ногой, обрекая ее на все мыслимые ограничения и, вероятно, осложнения – а с другой – а если операция спровоцирует разрастание опухоли? Ведь такие случаи, к сожалению, не редки…
Ой, ладно, я опять ударяюсь в измышление всяческих неприятностей. Иногда кажется, что если назвать их по именам, подумать о них, предугадать – они никогда не случатся.
Нет-нет, надо верить, что все сложится благополучно. Ведь нет оснований полагать обратное.
Вчера, в приступе душевной слабости, поплакалась Ф.Л. Он не жалеет и всегда говорит правду, но при этом умеет утешать и поддерживать. Полегчало.
Ну что тебе сказать… Полупрозрачное, но стойкое ощущение того, что я неудачница. Начала печатать книгу – коллега заказала в подарок мужу трилогию о приключениях Петра Куканя – на середине первого тома закончились чернила в принтере. И ведь ничто не предвещало. А я-то уж все рассчитала, собиралась сегодня провести вечер за шитьем блоков, а на неделе съездить их обрезать, потом склеить переплет… Вот тебе и «рассчитала»: человек предполагает, а кто-то там высоко на небе – располагает.
Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, за только не возьмешься. Вчера бабушку положили на операцию; началось в два часа, а во сколько закончилось – даже не представляю, была в больнице после работы, в седьмом часу, операция все еще шла. Сегодня мама ходила на разведку: бабушка в реанимации, под аппаратом искусственного дыхания, погружена в медикаментозный сон. В палату, разумеется, не пускают. Врачи говорят, что все прошло нормально – учитывая ее возраст и сопутствующие заболевания; но когда ожидаешь совсем другого развития событий, думаешь, что все сложится легко и просто, без всяких там страшных слов типа «реанимация», в голову начинают лезть мысли… Говорят же «умножающий знание – умножает печаль». Вот и со мной так же. Начитаешься медицинских страничек в газетах, насмотришься всякой чертовщины вроде «Хауса» - и на основании этих даже не то что начальных, а воображаемых врачебных познаний все задаешься вопросами: «А что, если…» и «А вдруг…» Нет бы поверить профессионалам, что все хорошо, все по плану, и успокоиться, и помочь ноосфере позитивными мыслями – нет! Я предпочту накручивать себя, строить предположения, одного другого страшнее и тревожнее. В условиях недостатка информации нелегко удержаться от паникерства - ну а где на выходных сыщешь лечащего врача, чтобы эту информацию добыть? Я отлично понимаю, почему они никогда и никому не дают своих телефонов – родственники пациентов же душу вынут, невзирая на день недели и время суток.
Нда… но объективно все равно много вопросов и сомнений. С одной стороны, невозможно же оставлять бабулю с травмированной ногой, обрекая ее на все мыслимые ограничения и, вероятно, осложнения – а с другой – а если операция спровоцирует разрастание опухоли? Ведь такие случаи, к сожалению, не редки…
Ой, ладно, я опять ударяюсь в измышление всяческих неприятностей. Иногда кажется, что если назвать их по именам, подумать о них, предугадать – они никогда не случатся.
Нет-нет, надо верить, что все сложится благополучно. Ведь нет оснований полагать обратное.
Вчера, в приступе душевной слабости, поплакалась Ф.Л. Он не жалеет и всегда говорит правду, но при этом умеет утешать и поддерживать. Полегчало.
воскресенье, 18 января 2015
Listen how calmly I can tell you the whole story
Как-то раз - было это прошлой Осенью - посетила микровыставку "ПАРаллельная вселенная", посвященную творчеству в стиле стимпанк, и, приятно взволнованная увиденным, вспомнила ласковую, тонкую ностальгию, пережитую на страницах "Вокзала потерянных снов". Вспомнила и захотела пережить ее заново, острую мечту по нашему несбудущемуся будущему. Взялась за единственное известное мне на тот момент произведение в том же жанре, эпопею "Герметикон" Вадима Панова. Появление ее на полках книжных магазинов сопровождалось хвалебными отзывами и даже упоминанием сенсационности - не то чтобы редкость для нынешних литературных новинок и не гарантирует качества содержания, но помогает намотать на подкорку.
Текст первого тома проглотила быстро, двигаясь в динамике сюжета - не слишком замысловатого, но достаточно увлекательного. И что я могу сказать в итоге? Как произведение, само по себе стоЯщее, "Последнего адмирала Заграты" можно употребить - особенно если хочется чтения живого, необременительного, позволяющего скоротать время. Однако как эмоциональная привязка к милому моей душе стимпанку он, увы, проигрывает. Проигрывает, как попытка создать оригинальную Вселенную. Возникает ощущение, что автор не верит в свое детище и прямолинейными описаниями, справками, разъяснениями старается сам себя убедить в его плотности, организованности, постулирует законы, нормы, традиции, как бы пытаясь добавить измышленному миру жизненности. Роман выглядит наброском, проектом, сценарной частью, которой еще только предстоит обрасти литературной плотью и стать настоящим, полноценным произведением. Очень видна надуманность концепта, он словно бы даже в авторском сознании не ложится на естественное восприятие. Мне нравятся художники слова, для которых рожденный их воображение мир просто есть, он знаком и понятен до мельчайших деталей - как всякому родителю его ребенок - и потому они способны рассказывать о событиях без всяких предисловий и энциклопедических выдержек. Так умеют Кинг, Сапковский, Баркер, так умели Стругацкие, Толкин и Желязны, отчасти Камша и в совершенстве - незабвенный Ф.Л. (хотела поставить его имя в начало списка, но проклятая вежливость по отношению к мэтрам заставила быть скромнее). А у Панова получается так, как будто он натаскал из разных источников идей, предметов, слов, характеров и попытался слепить из них оригинальную реальность в паропанковой стилистике, но вселенная, подобно неудачному голему, осталась разрозненной на элементы, не воспринимается целостно и безусловно. Космология Панова, кстати, подозрительно похожа на оною Веры Викторовны К.: тот же кластер обитаемых планет или измерений, именуемый Ожерельем. Манера повествования тоже чем-то сходна: манера неискушенного, дебютирующего фикрайтера, который творит в основном для себя и преданных товарищей, не дерзящих критическими отзывами. Нельзя сказать, чтобы все вышеописанное сильно мешало приятному времяпровождению в компании этой книги, но если бы его не было - было бы еще лучше -).
В эпопее можно наблюдать распространенный прием, постапокалиптические миры: на одном континенте "одной далекой планеты" собраны имена разных земных национальностей, Вавилон будущей эры, абсолют космополитичности - привет АБС. И раз мы говорим об именах собственных, остановлюсь немного на персонажах. Как водится в фанфиках, ГГ непобедим, неустрашим, обладает изрядным набором выдающих талантов и качеств и вообще со всех сторон выдающаяся личность. В "Последнем адмирале" таких двое: неутомимый путешественник и исследователь новых планет Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур, по совместительству самый родовитый дворянин Герметикона, завиднейший жених, непревзойденный стрелок-бамбадао, тонкий дипломат, хитроумный политик, мужчина, искушенный в любви и военных действиях, и его антагонист - Нестор дер Фунье, не менее харизматичный тип (чего стоит его присказка "Я знаю, как нужно"), крутой полководец и местами язва (и я, кажется, снова вижу родство с Камшей, точнее - с Алвой). Их противостояние могло бы породить весьма интересное взаимодействие, ту самую "химию", придающую изюминку историям, в которых есть два полюса - однако здесь "возлюбленного врага" и "заклятого друга" не получилось. Помпилио и Нестор не враги, а люди, идущие к одной цели разными путями, союзники, временно разошедшиеся во взглядах. Между ними не искрит - только вежливость и взаимоуважение равно-сильных. Куда увлекательней наблюдать за тем, как Помпилио, обремененный своей немыслимой династической знатностью и всеми вытекающими из нее следствиями, общается с остальным миром, который во всех отношениях не дотягивает до планки, установленной требовательным адигеном. И отдельное удовольствие - эпизоды с участием членов экипажа личного дирижабля Помпилио. Если бы их присутствие в сюжете не уравновешивалось серьезными, планетарного масштаба, перипетиями, то вся эпопея моментально бы попала в разряд так называемого "иронического фэнтези", ибо каждый из команды - уникальный экспонат кунсткамеры, а вместе они составляют зажигательную смесь. Капитан дирижабля Базза Дорофеев - бывший пират, спасенный Помпилио от каторги; астролог Квадрига, употребляющий мыслимые и немыслимые запрещенные вещества; казначей Бабарский - контрабандист, пройдоха и делец, а также ходячее пособие по всевозможным заболеваниям, истинным и ложным; главный механик, или шифбетрибсмейстер, Чира Бедокур - записной драчун и шаман; алхимик Мерса - то Энди, то Олли, в зависимости от настроения. Самым нормальным из всей теплой компании кажется личный секретарь адигена Теодор Валентин. Впрочем, его особенной чертой можно считать неразличимость имени и фамилии. И вот когда на страницах объявляется кто-то из этой милой шайки, начинается настоящий праздник. Но их дуракаваляние, конечно, мало стоило бы, не будь каждый готов искренне отдать за мессера Помпилио жизнь.
Несмотря на ворчливое начало заметки, в конце ее скажу, что эпопея мне скорее понравилась, чем нет. Необыкновенное место действия, обаятельные герои, приключенческий сюжет, капелька юмора - да, повторить вкус "Вокзала потерянных снов" не удалось, но новый опыт, согласитесь, полезен. И кстати, реабилитируя Панова после собственных нападок, отмечу, что к третьему тому изобретенный им Герметикон стал более верибельным. Наконец-то автор поверил в свою фантазию.
Текст первого тома проглотила быстро, двигаясь в динамике сюжета - не слишком замысловатого, но достаточно увлекательного. И что я могу сказать в итоге? Как произведение, само по себе стоЯщее, "Последнего адмирала Заграты" можно употребить - особенно если хочется чтения живого, необременительного, позволяющего скоротать время. Однако как эмоциональная привязка к милому моей душе стимпанку он, увы, проигрывает. Проигрывает, как попытка создать оригинальную Вселенную. Возникает ощущение, что автор не верит в свое детище и прямолинейными описаниями, справками, разъяснениями старается сам себя убедить в его плотности, организованности, постулирует законы, нормы, традиции, как бы пытаясь добавить измышленному миру жизненности. Роман выглядит наброском, проектом, сценарной частью, которой еще только предстоит обрасти литературной плотью и стать настоящим, полноценным произведением. Очень видна надуманность концепта, он словно бы даже в авторском сознании не ложится на естественное восприятие. Мне нравятся художники слова, для которых рожденный их воображение мир просто есть, он знаком и понятен до мельчайших деталей - как всякому родителю его ребенок - и потому они способны рассказывать о событиях без всяких предисловий и энциклопедических выдержек. Так умеют Кинг, Сапковский, Баркер, так умели Стругацкие, Толкин и Желязны, отчасти Камша и в совершенстве - незабвенный Ф.Л. (хотела поставить его имя в начало списка, но проклятая вежливость по отношению к мэтрам заставила быть скромнее). А у Панова получается так, как будто он натаскал из разных источников идей, предметов, слов, характеров и попытался слепить из них оригинальную реальность в паропанковой стилистике, но вселенная, подобно неудачному голему, осталась разрозненной на элементы, не воспринимается целостно и безусловно. Космология Панова, кстати, подозрительно похожа на оною Веры Викторовны К.: тот же кластер обитаемых планет или измерений, именуемый Ожерельем. Манера повествования тоже чем-то сходна: манера неискушенного, дебютирующего фикрайтера, который творит в основном для себя и преданных товарищей, не дерзящих критическими отзывами. Нельзя сказать, чтобы все вышеописанное сильно мешало приятному времяпровождению в компании этой книги, но если бы его не было - было бы еще лучше -).
В эпопее можно наблюдать распространенный прием, постапокалиптические миры: на одном континенте "одной далекой планеты" собраны имена разных земных национальностей, Вавилон будущей эры, абсолют космополитичности - привет АБС. И раз мы говорим об именах собственных, остановлюсь немного на персонажах. Как водится в фанфиках, ГГ непобедим, неустрашим, обладает изрядным набором выдающих талантов и качеств и вообще со всех сторон выдающаяся личность. В "Последнем адмирале" таких двое: неутомимый путешественник и исследователь новых планет Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур, по совместительству самый родовитый дворянин Герметикона, завиднейший жених, непревзойденный стрелок-бамбадао, тонкий дипломат, хитроумный политик, мужчина, искушенный в любви и военных действиях, и его антагонист - Нестор дер Фунье, не менее харизматичный тип (чего стоит его присказка "Я знаю, как нужно"), крутой полководец и местами язва (и я, кажется, снова вижу родство с Камшей, точнее - с Алвой). Их противостояние могло бы породить весьма интересное взаимодействие, ту самую "химию", придающую изюминку историям, в которых есть два полюса - однако здесь "возлюбленного врага" и "заклятого друга" не получилось. Помпилио и Нестор не враги, а люди, идущие к одной цели разными путями, союзники, временно разошедшиеся во взглядах. Между ними не искрит - только вежливость и взаимоуважение равно-сильных. Куда увлекательней наблюдать за тем, как Помпилио, обремененный своей немыслимой династической знатностью и всеми вытекающими из нее следствиями, общается с остальным миром, который во всех отношениях не дотягивает до планки, установленной требовательным адигеном. И отдельное удовольствие - эпизоды с участием членов экипажа личного дирижабля Помпилио. Если бы их присутствие в сюжете не уравновешивалось серьезными, планетарного масштаба, перипетиями, то вся эпопея моментально бы попала в разряд так называемого "иронического фэнтези", ибо каждый из команды - уникальный экспонат кунсткамеры, а вместе они составляют зажигательную смесь. Капитан дирижабля Базза Дорофеев - бывший пират, спасенный Помпилио от каторги; астролог Квадрига, употребляющий мыслимые и немыслимые запрещенные вещества; казначей Бабарский - контрабандист, пройдоха и делец, а также ходячее пособие по всевозможным заболеваниям, истинным и ложным; главный механик, или шифбетрибсмейстер, Чира Бедокур - записной драчун и шаман; алхимик Мерса - то Энди, то Олли, в зависимости от настроения. Самым нормальным из всей теплой компании кажется личный секретарь адигена Теодор Валентин. Впрочем, его особенной чертой можно считать неразличимость имени и фамилии. И вот когда на страницах объявляется кто-то из этой милой шайки, начинается настоящий праздник. Но их дуракаваляние, конечно, мало стоило бы, не будь каждый готов искренне отдать за мессера Помпилио жизнь.
Несмотря на ворчливое начало заметки, в конце ее скажу, что эпопея мне скорее понравилась, чем нет. Необыкновенное место действия, обаятельные герои, приключенческий сюжет, капелька юмора - да, повторить вкус "Вокзала потерянных снов" не удалось, но новый опыт, согласитесь, полезен. И кстати, реабилитируя Панова после собственных нападок, отмечу, что к третьему тому изобретенный им Герметикон стал более верибельным. Наконец-то автор поверил в свою фантазию.
суббота, 17 января 2015
Listen how calmly I can tell you the whole story
Если дожидаться роскоши неограниченного или хотя бы просто продолжительного свободного времени, которое можно посвящать "искусству ради искусства", не смешивая мысли о несерьезном с ежедневно-деловыми заботами, то можно вообще никогда ничего не написать. Надо уметь распоряжаться лимитированными ресурсами, однако.
Закончила "Если однажды зимней ночью путник..." Книга начинает читаться легко и увлекательно, потому что в протагонисте - Читателе - узнаешь себя: в том, как он классифицирует книги - Цитата
Узнаешь себя в его не слишком-то похвальной манере - "запальчиво берешься обсуждать известного автора, прочтя из него одну, от силы две вещи, а она не задумываясь перебирает полное собрание сочинений..."
Я не возьмусь распутывать и структурировать то множество ответвлений и петель, что совершает повествование, похожее на гавайскую гирлянду, в которой белые цветы внешнего, рамочного повествования перемежаются с разноцветными бутонами неоконченных романов. Любопытно, как эти эти отрывки зеркалят условную реальность: в них каждый раз встречаются Мужчина и Женщина, при этом Он прост, бесхитростен, наивен, а Она, напротив, таинственна, хитра, опасна, решительна, даже агрессивна. Каждый мужской образ из этой вереницы в той или иной степени заслуживает сожаления, которое в ударной дозе хочется опрокинуть на ГГ вставного романа "Над крутым косогором склонившись". Он до того беспомощен в своем ожидании, что внешняя сила возьмет на себя управление его судьбой, так глупо его полусуеверное стремление толковать каждый встречный предмет, как знак рока, как указатель к действию, так раздражает его беспокойное уныние. Он столь увлечен поиском новых предвестий беды, что не замечает, как уже стал пешкой в чужой игре, нелепым и неумным исполнителем чужих замыслов. И ведь он потянет ярмо, не пикнув - только еще больше ударится в меланхолически-тревожное "предвиденье" и "предощущение". В общем, как вы поняли, этот тип мне не понравился.
Да, начало книги очень воодушевило меня, но чем дальше и запутанней становились внутритекстовые взаимосвязи, чем изощренней автор наслаивал гипертекстовость, тем меньше простой прелести оставалось в романе (или же свою губительную роль сыграло то, что дочитывала я его в метро в час пик по дороге на работу?) Он стал слишком искусственным и уже не вызывал очарованного удивления тем, как изящно и непринужденно смешиваются сюжеты, герои, мотивы, как легко автор прочитывает своего читателя, безошибочно угадывая его поведение. Зато финальная глава, самые последние ее слова - как пробуждение от недоброго сна, как внезапная, безыскусная, но тем и приятная развязка напряженного сюжета: какое счастье, думаешь ты, что весь этот клубок запутывался в книге внутри книги, а не вокруг Читателя и Читательницы. Ведь есть же надежда, что на самом деле не было никакого переводчика-мифомана, никаких фальшивых контрреволюционеров, внедренных в среду революционеров настоящих, не было машин, анализирующих частотность слов в запрещенных романах - короче говоря, в конце как-то утешительно думать, что вся чертовщина происходила на один уровень дальше от тебя и персонажей книги, которую держишь в руках.
В целом роман показался мне симпатичным, с позиции того, КАК он сделан - говорить о том, ЧТО он дает читателю, здесь следует во вторую очередь. Держа в уме наставления незабвенной А.Е., из всякого книжного слова можно попытаться вынести что-то полезное. Благодаря Кальвино, например, я наконец-то поняла, что есть гипертекст. До сей поры он для меня был энигмой - все о нем говорят, но что он из себя представляет?..
Радуюсь, что не взялась отправить Ф.Л. Мне было бы стыдно за неразбериху последних глав.
Закончила "Если однажды зимней ночью путник..." Книга начинает читаться легко и увлекательно, потому что в протагонисте - Читателе - узнаешь себя: в том, как он классифицирует книги - Цитата
Узнаешь себя в его не слишком-то похвальной манере - "запальчиво берешься обсуждать известного автора, прочтя из него одну, от силы две вещи, а она не задумываясь перебирает полное собрание сочинений..."
Я не возьмусь распутывать и структурировать то множество ответвлений и петель, что совершает повествование, похожее на гавайскую гирлянду, в которой белые цветы внешнего, рамочного повествования перемежаются с разноцветными бутонами неоконченных романов. Любопытно, как эти эти отрывки зеркалят условную реальность: в них каждый раз встречаются Мужчина и Женщина, при этом Он прост, бесхитростен, наивен, а Она, напротив, таинственна, хитра, опасна, решительна, даже агрессивна. Каждый мужской образ из этой вереницы в той или иной степени заслуживает сожаления, которое в ударной дозе хочется опрокинуть на ГГ вставного романа "Над крутым косогором склонившись". Он до того беспомощен в своем ожидании, что внешняя сила возьмет на себя управление его судьбой, так глупо его полусуеверное стремление толковать каждый встречный предмет, как знак рока, как указатель к действию, так раздражает его беспокойное уныние. Он столь увлечен поиском новых предвестий беды, что не замечает, как уже стал пешкой в чужой игре, нелепым и неумным исполнителем чужих замыслов. И ведь он потянет ярмо, не пикнув - только еще больше ударится в меланхолически-тревожное "предвиденье" и "предощущение". В общем, как вы поняли, этот тип мне не понравился.
Да, начало книги очень воодушевило меня, но чем дальше и запутанней становились внутритекстовые взаимосвязи, чем изощренней автор наслаивал гипертекстовость, тем меньше простой прелести оставалось в романе (или же свою губительную роль сыграло то, что дочитывала я его в метро в час пик по дороге на работу?) Он стал слишком искусственным и уже не вызывал очарованного удивления тем, как изящно и непринужденно смешиваются сюжеты, герои, мотивы, как легко автор прочитывает своего читателя, безошибочно угадывая его поведение. Зато финальная глава, самые последние ее слова - как пробуждение от недоброго сна, как внезапная, безыскусная, но тем и приятная развязка напряженного сюжета: какое счастье, думаешь ты, что весь этот клубок запутывался в книге внутри книги, а не вокруг Читателя и Читательницы. Ведь есть же надежда, что на самом деле не было никакого переводчика-мифомана, никаких фальшивых контрреволюционеров, внедренных в среду революционеров настоящих, не было машин, анализирующих частотность слов в запрещенных романах - короче говоря, в конце как-то утешительно думать, что вся чертовщина происходила на один уровень дальше от тебя и персонажей книги, которую держишь в руках.
В целом роман показался мне симпатичным, с позиции того, КАК он сделан - говорить о том, ЧТО он дает читателю, здесь следует во вторую очередь. Держа в уме наставления незабвенной А.Е., из всякого книжного слова можно попытаться вынести что-то полезное. Благодаря Кальвино, например, я наконец-то поняла, что есть гипертекст. До сей поры он для меня был энигмой - все о нем говорят, но что он из себя представляет?..
Радуюсь, что не взялась отправить Ф.Л. Мне было бы стыдно за неразбериху последних глав.
пятница, 09 января 2015
Listen how calmly I can tell you the whole story
Я очень ждала новогодних каникул, предполагая, что наконец-то смогу появляться тут с записями почаще, расскажу о культурной жизни, ибо многое было прочитано и посмотрено, да просто выпишусь; однако мысль о том, что ноутбук дохнет каждые пять минут и после необходимо долго и мучительно несколько раз перезагружаться, вообще отбивает желание связываться с этим пылесосом, наделенным клавиатурой.
К тому же, жизнь за границами он-лайна прекрасна, размеренна и полна разнообразных увлекательных занятий, и нет желания искать развлечений там, в зазеркалье.
За каникулы я успела перевести рассказ (да, простите-простите, не люблю слово фанфик), на который давным-давно облизывалась - John Childermass’s Last Employer, из раритетного фандома (если он вообще существует как таковой) «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл». И исходный роман великолепен (летом я о нем писала), даже жаль, что он, судя по всему, малоизвестен среди читающей публики – и вышеозначенный фанфик (для кратости и взаимопонимания) несомненно хорош, уже хотя бы тем, что речь в нем идет о загадочном и непостижимом Джоне Чилдермасе. Его появление на «вечной» службе у мистера Норрелла описано не совсем логично, мотив все же не ясен, но в целом, если пристально вглядываться в подтекст и домысливать, то да, можно поверить, что так оно и случилось. И что еще хорошо, в фанфике отлично передана атмосфера романа – Англия, конец XVIII века, национальное волшебство. Очень надеюсь, что перевод мой не загубит прелесть оригинала. Если где-то уже существует «канонная» русскоязычная версия, пожалуйста, пока не говорите мне о ней – утоляя тщеславие, я сначала хотела бы опубликоваться, а потом уже пойти почитать и посыпать голову пеплом по поводу хренового владения русским языком. Спасибо за понимание.
Вдохновившись примером моей скромнейшей [email protected], которая по случаю демонстрировала мне свои работы (вот рукодельничает же, но умалчивает о впечатляющих результатах), вернулась к вышиванию. Ох, «Старый город», до чего ж ты скучен и зелен, но я тебя дошью! Вопрос чести уже. Видно, все-таки стоит, несмотря на технические трудности, скачивать и смотреть «Аббатство Даунтон» - иным образом, без приятного кино-аккомпанемента, эта картинка пролежит, натянутая на пяльцы, столько же, сколько лежала в упакованном виде в шкафу .
Жаль, не получается вышивать и читать – вот было бы замечательное совмещение приятного с… приятным; как хамелеон – одним глазом смотришь на канву, а другим в книгу. Я тут взялась постигать образцы современной литературы, выбор волею судьбы пал на «Если однажды зимней ночью путник…» Итало Кальвино. Книга о книгах, чтении, чтецах, о библиографических загадках и странной игре Судьбы. Многослойно, многогранно и, как, видимо, приличествует постмодернистской литературе – форма, некоторым образом преобладающая над содержанием. Этот роман ассоциативно напоминает цветки-граммофоны, вырастающий один из другого. Или фрактальные завитки морской раковины. Или… или… его структуру можно по-разному зарисовать. Но сам факт – зарисовать структуру повествования... Я даже знаю, кто бы использовал этот педагогический прием на своем уроке.
Вот теперь думаю преподнести «Путника» Ф.Лиевскому в качестве опоздало-рождественского подарка. В магазинах не то что приличных, вообще никаких изданий нет, а заказывать в «Лабиринте» - слишком долго, поэтому выбор колеблется между Кальвино и «Облачным атласом», который доступен в каком хочешь виде. Интуиция, правда, подсказывает, что второй не придется ко двору, а потому завтра будет еще один рейд по книжным лавкам города.
Да, Ф.Лиевский… Выполняя давненько взятые на себя обязательства, постигаю его роман – нет, не подумайте, с удовольствием. Но это удовольствие такое, на любителя, пополам с сердечной болью и кровавыми слезами, к нему надо привыкнуть. От его прозы бывает тяжело, но как-то хорошо. Вот и сегодня… Черт знает как спала полночи, проснулась ни свет ни заря, подумала, что на кой мучится дальше, взялась за роман – и все, на пару часов меня не стало. Нырнула, забывая, что запас кислорода не бесконечен. Хорошо, пока – очень хорошо. Да о чем я? У него не бывает плохого. Ну, разве что читателю не по вкусу – но это уж, простите, проблема читателя. А впрочем, я пристрастна и необъективна. Справедливо одно – такое произведение требует ответа, желательно – равнозначного, то есть искреннего и отточенного.
А снилось в полубреду, что я где-то на российских югах, пытаюсь идти по кромке моря, а сильные волны сбивают меня в ног, валят в бурлящее месиво из воды и песка, и взбаламученные песчинки и камушки ощутимо секут открытую кожу.
К тому же, жизнь за границами он-лайна прекрасна, размеренна и полна разнообразных увлекательных занятий, и нет желания искать развлечений там, в зазеркалье.
За каникулы я успела перевести рассказ (да, простите-простите, не люблю слово фанфик), на который давным-давно облизывалась - John Childermass’s Last Employer, из раритетного фандома (если он вообще существует как таковой) «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл». И исходный роман великолепен (летом я о нем писала), даже жаль, что он, судя по всему, малоизвестен среди читающей публики – и вышеозначенный фанфик (для кратости и взаимопонимания) несомненно хорош, уже хотя бы тем, что речь в нем идет о загадочном и непостижимом Джоне Чилдермасе. Его появление на «вечной» службе у мистера Норрелла описано не совсем логично, мотив все же не ясен, но в целом, если пристально вглядываться в подтекст и домысливать, то да, можно поверить, что так оно и случилось. И что еще хорошо, в фанфике отлично передана атмосфера романа – Англия, конец XVIII века, национальное волшебство. Очень надеюсь, что перевод мой не загубит прелесть оригинала. Если где-то уже существует «канонная» русскоязычная версия, пожалуйста, пока не говорите мне о ней – утоляя тщеславие, я сначала хотела бы опубликоваться, а потом уже пойти почитать и посыпать голову пеплом по поводу хренового владения русским языком. Спасибо за понимание.
Вдохновившись примером моей скромнейшей [email protected], которая по случаю демонстрировала мне свои работы (вот рукодельничает же, но умалчивает о впечатляющих результатах), вернулась к вышиванию. Ох, «Старый город», до чего ж ты скучен и зелен, но я тебя дошью! Вопрос чести уже. Видно, все-таки стоит, несмотря на технические трудности, скачивать и смотреть «Аббатство Даунтон» - иным образом, без приятного кино-аккомпанемента, эта картинка пролежит, натянутая на пяльцы, столько же, сколько лежала в упакованном виде в шкафу .
Жаль, не получается вышивать и читать – вот было бы замечательное совмещение приятного с… приятным; как хамелеон – одним глазом смотришь на канву, а другим в книгу. Я тут взялась постигать образцы современной литературы, выбор волею судьбы пал на «Если однажды зимней ночью путник…» Итало Кальвино. Книга о книгах, чтении, чтецах, о библиографических загадках и странной игре Судьбы. Многослойно, многогранно и, как, видимо, приличествует постмодернистской литературе – форма, некоторым образом преобладающая над содержанием. Этот роман ассоциативно напоминает цветки-граммофоны, вырастающий один из другого. Или фрактальные завитки морской раковины. Или… или… его структуру можно по-разному зарисовать. Но сам факт – зарисовать структуру повествования... Я даже знаю, кто бы использовал этот педагогический прием на своем уроке.
Вот теперь думаю преподнести «Путника» Ф.Лиевскому в качестве опоздало-рождественского подарка. В магазинах не то что приличных, вообще никаких изданий нет, а заказывать в «Лабиринте» - слишком долго, поэтому выбор колеблется между Кальвино и «Облачным атласом», который доступен в каком хочешь виде. Интуиция, правда, подсказывает, что второй не придется ко двору, а потому завтра будет еще один рейд по книжным лавкам города.
Да, Ф.Лиевский… Выполняя давненько взятые на себя обязательства, постигаю его роман – нет, не подумайте, с удовольствием. Но это удовольствие такое, на любителя, пополам с сердечной болью и кровавыми слезами, к нему надо привыкнуть. От его прозы бывает тяжело, но как-то хорошо. Вот и сегодня… Черт знает как спала полночи, проснулась ни свет ни заря, подумала, что на кой мучится дальше, взялась за роман – и все, на пару часов меня не стало. Нырнула, забывая, что запас кислорода не бесконечен. Хорошо, пока – очень хорошо. Да о чем я? У него не бывает плохого. Ну, разве что читателю не по вкусу – но это уж, простите, проблема читателя. А впрочем, я пристрастна и необъективна. Справедливо одно – такое произведение требует ответа, желательно – равнозначного, то есть искреннего и отточенного.
А снилось в полубреду, что я где-то на российских югах, пытаюсь идти по кромке моря, а сильные волны сбивают меня в ног, валят в бурлящее месиво из воды и песка, и взбаламученные песчинки и камушки ощутимо секут открытую кожу.