Этот роман помещаю в раздел книг-открытий и путеводителей по человеческой сущности. Произведение, в котором можно найти название для неясных душевных завихрений, порой нарушающих стабильность наших биополей, найти удобный для мысленного оперирования образ.
Гессе по-доброму отнесся к читателю, взяв да и объяснив суть Гарри Галлера в трактате, не посчитав такое исчерпывающее объяснение унизительным для читателя и недостойным настоящего философа, обитающего в недоступных эмпиреях. почему мыслитель должен быть обязательно трудно толкуем? Это добродетель - уметь описывать процессы духовной жизни просто, без тяжеловесной зауми позлащенных слов.
Итак, Гарри. Странноваты нелюдим, одинокий интеллигент лет пятидесяти, смотрящий на окружающий мир с печальной улыбкой стоящего вне и не имеющего возможности (да и желания) войти в реальность благопристойных обывательских домов с араукариями в горшках, натертыми полами, вечерним чаем и нескончаемыми заботами о бытовом.
Гарри, поле противостояния человека-разума и волка-духа. Усложненный мотив из "Нарцисса и Гольдмунда", в котором теперь куда больше жестокости и безнадеги: когда война идет на пространстве одного сердца, врагов не разведешь и не разделешь полосой отчуждения, и не сбежать им друг от друга на край света, и не забыть. Победителей не будет, только измученные, уставшие от выходок и ненависти другого, не пожившие вволю победители. И как тут жить, если тебе вдобавок вдруг рассказывают, что человек на самом деле - гораздо больше, чем две враждующие ипостаси, это тысячи разных существ, равноправно живущих в нас. И если уж на то пошло, истинная жизнь есть реализация множественности собственных воплощений. Ничего страшного, что среди "нормальных" людей этот калейдоскоп называется сумасшествием. От гениальности не вылечишь, равно как и от желания БЫТЬ.
В довершении разоблачений, свалившихся на старую голову несчастного Гарри, ему сообщают, что... до этого момента он вообще не жил. Малодушно прятался от кипучего бытия за своими умными книгами, классической музыкой, за возвышенными размышлениями о неизбежном увядании культуры нового времени, о погрязающем в посредственности мире. А как же Любовь? А присуще тому же волку желание пролить кровь? А плотское желание? Все, что составляет живое, нерафинированное, хаотичное бытие, которое отнюдь не становится хуже из-за своей стихийности, всего этого Гарри бежал, собственноручно обедняя жизнь и жалуясь потом на ее монохромность. Итак, классический рецепт гармонии - найти баланс между разумом и эмоциями - и, естественно, наиболее трудный для исполнения. Мы знаем, что во времени, полном боли и абсурда, где нет смысла и пути к нему завалены ленью ума и духа, что в этой странно-жалкой эпохе нам остается только... что? Взойти на сияющую непреступную вершину и в космической скорби взирать на то, как и куда катятся люди-человеки? Принять участие в последней оргии? Смеяться над окружающей нелепицей и продолжать свой труд? Нам известно, что надо выбрать путь - но какой именно, никто, разумеется, инструкции не оставил. Поневоле поверишь, что наилучший выход - просто сойти с ума, вроде как сложить с себя обязанность мыслящего существа следить за всем происходящим, искать ему объясний или контраргументы. Сойти с ума - и в тот же момент стать настоящим.
Наверняка есть среди нас люди, которые ощущают в себе эту практически гегелевскую борьбу противоположностей. Не слишком ли большое нахальство примерять столь глубокие драмы к обыкновенным, по сути, индивидам? Имеет ли среднестатистический житель нашей реальности право утверждать, что изведал вражду человека и волка? Гарри Галлер - человек высокой сути, трагический, сложный персонаж. А тысячи тех, кто просто изо дня в день существует? Те, кто не хватил горя и разочарования граненым стаканом - пользуясь официальной терминологией, "не приобрел жизненного опыта". Им по определению отказано в потенциальной возможности ощущать нечто подобное? И если вдруг кольнет где-то за сердцем - так это не метания духа, это невралгия, так что ли? Любопытный вопрос.