Как-то раз - было это прошлой Осенью - посетила микровыставку "ПАРаллельная вселенная", посвященную творчеству в стиле стимпанк, и, приятно взволнованная увиденным, вспомнила ласковую, тонкую ностальгию, пережитую на страницах "Вокзала потерянных снов". Вспомнила и захотела пережить ее заново, острую мечту по нашему несбудущемуся будущему. Взялась за единственное известное мне на тот момент произведение в том же жанре, эпопею "Герметикон" Вадима Панова. Появление ее на полках книжных магазинов сопровождалось хвалебными отзывами и даже упоминанием сенсационности - не то чтобы редкость для нынешних литературных новинок и не гарантирует качества содержания, но помогает намотать на подкорку.
Текст первого тома проглотила быстро, двигаясь в динамике сюжета - не слишком замысловатого, но достаточно увлекательного. И что я могу сказать в итоге? Как произведение, само по себе стоЯщее, "Последнего адмирала Заграты" можно употребить - особенно если хочется чтения живого, необременительного, позволяющего скоротать время. Однако как эмоциональная привязка к милому моей душе стимпанку он, увы, проигрывает. Проигрывает, как попытка создать оригинальную Вселенную. Возникает ощущение, что автор не верит в свое детище и прямолинейными описаниями, справками, разъяснениями старается сам себя убедить в его плотности, организованности, постулирует законы, нормы, традиции, как бы пытаясь добавить измышленному миру жизненности. Роман выглядит наброском, проектом, сценарной частью, которой еще только предстоит обрасти литературной плотью и стать настоящим, полноценным произведением. Очень видна надуманность концепта, он словно бы даже в авторском сознании не ложится на естественное восприятие. Мне нравятся художники слова, для которых рожденный их воображение мир просто есть, он знаком и понятен до мельчайших деталей - как всякому родителю его ребенок - и потому они способны рассказывать о событиях без всяких предисловий и энциклопедических выдержек. Так умеют Кинг, Сапковский, Баркер, так умели Стругацкие, Толкин и Желязны, отчасти Камша и в совершенстве - незабвенный Ф.Л. (хотела поставить его имя в начало списка, но проклятая вежливость по отношению к мэтрам заставила быть скромнее). А у Панова получается так, как будто он натаскал из разных источников идей, предметов, слов, характеров и попытался слепить из них оригинальную реальность в паропанковой стилистике, но вселенная, подобно неудачному голему, осталась разрозненной на элементы, не воспринимается целостно и безусловно. Космология Панова, кстати, подозрительно похожа на оною Веры Викторовны К.: тот же кластер обитаемых планет или измерений, именуемый Ожерельем. Манера повествования тоже чем-то сходна: манера неискушенного, дебютирующего фикрайтера, который творит в основном для себя и преданных товарищей, не дерзящих критическими отзывами. Нельзя сказать, чтобы все вышеописанное сильно мешало приятному времяпровождению в компании этой книги, но если бы его не было - было бы еще лучше -).
В эпопее можно наблюдать распространенный прием, постапокалиптические миры: на одном континенте "одной далекой планеты" собраны имена разных земных национальностей, Вавилон будущей эры, абсолют космополитичности - привет АБС. И раз мы говорим об именах собственных, остановлюсь немного на персонажах. Как водится в фанфиках, ГГ непобедим, неустрашим, обладает изрядным набором выдающих талантов и качеств и вообще со всех сторон выдающаяся личность. В "Последнем адмирале" таких двое: неутомимый путешественник и исследователь новых планет Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур, по совместительству самый родовитый дворянин Герметикона, завиднейший жених, непревзойденный стрелок-бамбадао, тонкий дипломат, хитроумный политик, мужчина, искушенный в любви и военных действиях, и его антагонист - Нестор дер Фунье, не менее харизматичный тип (чего стоит его присказка "Я знаю, как нужно"), крутой полководец и местами язва (и я, кажется, снова вижу родство с Камшей, точнее - с Алвой). Их противостояние могло бы породить весьма интересное взаимодействие, ту самую "химию", придающую изюминку историям, в которых есть два полюса - однако здесь "возлюбленного врага" и "заклятого друга" не получилось. Помпилио и Нестор не враги, а люди, идущие к одной цели разными путями, союзники, временно разошедшиеся во взглядах. Между ними не искрит - только вежливость и взаимоуважение равно-сильных. Куда увлекательней наблюдать за тем, как Помпилио, обремененный своей немыслимой династической знатностью и всеми вытекающими из нее следствиями, общается с остальным миром, который во всех отношениях не дотягивает до планки, установленной требовательным адигеном. И отдельное удовольствие - эпизоды с участием членов экипажа личного дирижабля Помпилио. Если бы их присутствие в сюжете не уравновешивалось серьезными, планетарного масштаба, перипетиями, то вся эпопея моментально бы попала в разряд так называемого "иронического фэнтези", ибо каждый из команды - уникальный экспонат кунсткамеры, а вместе они составляют зажигательную смесь. Капитан дирижабля Базза Дорофеев - бывший пират, спасенный Помпилио от каторги; астролог Квадрига, употребляющий мыслимые и немыслимые запрещенные вещества; казначей Бабарский - контрабандист, пройдоха и делец, а также ходячее пособие по всевозможным заболеваниям, истинным и ложным; главный механик, или шифбетрибсмейстер, Чира Бедокур - записной драчун и шаман; алхимик Мерса - то Энди, то Олли, в зависимости от настроения. Самым нормальным из всей теплой компании кажется личный секретарь адигена Теодор Валентин. Впрочем, его особенной чертой можно считать неразличимость имени и фамилии. И вот когда на страницах объявляется кто-то из этой милой шайки, начинается настоящий праздник. Но их дуракаваляние, конечно, мало стоило бы, не будь каждый готов искренне отдать за мессера Помпилио жизнь.
Несмотря на ворчливое начало заметки, в конце ее скажу, что эпопея мне скорее понравилась, чем нет. Необыкновенное место действия, обаятельные герои, приключенческий сюжет, капелька юмора - да, повторить вкус "Вокзала потерянных снов" не удалось, но новый опыт, согласитесь, полезен. И кстати, реабилитируя Панова после собственных нападок, отмечу, что к третьему тому изобретенный им Герметикон стал более верибельным. Наконец-то автор поверил в свою фантазию.