Listen how calmly I can tell you the whole story
Здравствуй, дневник.
День начинался так многообещающе – снегопадом, что принесла с собой яростная Александра. Персональное мое суеверие почитает снегопад в день рождения добрым знаком; ну, по крайней мере, просто приятным явлением. Я же северная принцесса, а потому не могу не радоваться, когда пустота звонкого мерзлого асфальта укрывается белым пухом.
…но, подчиняясь гнилому питерскому микроклимату, снег недолго оставался собой; полчаса – и по отливам окон застучала капель. Декабрь…
Но я завела этот разговор не ради обсуждения погоды. Миновала моя четверть века, пролетел очередной год земного бытия, а значит – настало время анализа, чтобы ничто не прошло бессмысленно.
До нового года осталось не так много, и можно было бы подвести как бы подытог, но порядка ради я ограничусь лишь персональной датой.
Новый период мы всегда открываем в приподнятом настроении, искренне веря, что все сложности и невзгоды остались позади, а дальше последует беззаботная радость, но ход событий – от серого к иссиня-черному – насмешливо утверждает обратное. 2014 год выдался сложным. Если бы не боялась прогневить высшие силы, я сказала бы, что ацтеки ошиблись в расчетах на пару лет, и апокалипсис, ожидавшийся в 2012-м, настигнет нас в текущем – как-то всё так складывается в нашем безумном, безумном, безумном мире. А может, он и наступил тогда, и мы продолжаем жить, «не заметив, что нас уже нет». И все кругом – вечно серое, заложенное пуховыми перинами небо, и мрачные лица, и злобные голоса, и общая абсурдность происходящего – картины ада в никак не угасающем сознании. Кто знает?
2014 год – под знаком больниц, посменной вахты у бабушки, лекарств, новых диагнозов, прогрессивно ухудшающихся, пока они не дошли до апофеоза современного медицинского бедствия – онкологии… Да, нынешний год запомнится такими вот невеселыми вехами. Будучи, по традиции, прилежной ученицей, я, конечно, из всего пыталась извлечь урок, пусть и политый слезами отчаяния и злости. Обстоятельствам плевать. Они заставили меня избыть брезгливость и мнительность, научили терпению и терпимости, научили не думать о себе. Впрочем, от этого не удалось избавиться на сто процентов.
На втором месте – работа. Работа, работа, работа – отрываем счет – уставы-протоколы-выписки-приказы, меняем карточки, разблокируем ключи – и….. начинай сначала! Законодательные новшества, поставившие на уши наш правильный и обязательный банк... Попытки успеть все и сразу и не накосячить при этом. В целом – год сурка, то ли затянувшийся, то ли слишком уж быстро пролетевший, не сразу разберешь. Второе вернее.
И потом – возвращение блудного папаши, самая удивительная, необъяснимая и дипломатически-невыдержанная уступка предателю Дома. Во имя сохранения самого Дома, как гласит официальная версия; неофициальная, а значит истинная, куда менее достойна, ибо жалость всему причиной. Жалеть мужчину (мужчину?), изменяющего тебе третий раз? Чего-то я не понимаю в социальном явлении, именуемом браком.
Но меня послушать – прямо беда, а не жизнь.
А между тем…
Январские праздники на Сицилии, великолепие римских руин и купоросная зелень вод Венеции… Мое 25-летие отмечено тем, что я, северная принцесса, продала сердце Италии. Не все, конечно. Немалая его часть неизменно принадлежит безлюдным просторам тверской земли – с бескрайними полями, где так сладок воздух июльского полудня, с лиловым шелком вечерних вод реки, с неподвижным безмолвием закатов…
И если вести счет всему хорошему 25-го года по событиям, то: концерт 30STM, первый в моей жизни рок-концерт, три поездки в Москву, пусть по делам и ненадолго, но зато с возможностью повидать моего дорогого Лиевского, и еще – его роман, радующий объемом, а значит, нескорым окончанием, и отчего-то не сразу пришедшее понимание – теперь я владею инструментом для исполнения давней своей мечты: издания его стихотворений и прозы.
Однако суммировать происшествия из колонок «плюс» и «минус» - занятие примитивное, определенный уровень развития обязывает делать более сложные выводы. А они, точнее – он, один-единственный, таков: 25-й год научил меня смелее относиться к жизни. Давно пора бы, да? Но ведь лучше поздно, чем никогда. Это ничем не подтвержденное наблюдение, но ощущения непререкаемы и истинны. Остается дождаться, когда смелость принимать предлагаемые обстоятельства перерастет в импульс решительного деяния.
День начинался так многообещающе – снегопадом, что принесла с собой яростная Александра. Персональное мое суеверие почитает снегопад в день рождения добрым знаком; ну, по крайней мере, просто приятным явлением. Я же северная принцесса, а потому не могу не радоваться, когда пустота звонкого мерзлого асфальта укрывается белым пухом.
…но, подчиняясь гнилому питерскому микроклимату, снег недолго оставался собой; полчаса – и по отливам окон застучала капель. Декабрь…
Но я завела этот разговор не ради обсуждения погоды. Миновала моя четверть века, пролетел очередной год земного бытия, а значит – настало время анализа, чтобы ничто не прошло бессмысленно.
До нового года осталось не так много, и можно было бы подвести как бы подытог, но порядка ради я ограничусь лишь персональной датой.
Новый период мы всегда открываем в приподнятом настроении, искренне веря, что все сложности и невзгоды остались позади, а дальше последует беззаботная радость, но ход событий – от серого к иссиня-черному – насмешливо утверждает обратное. 2014 год выдался сложным. Если бы не боялась прогневить высшие силы, я сказала бы, что ацтеки ошиблись в расчетах на пару лет, и апокалипсис, ожидавшийся в 2012-м, настигнет нас в текущем – как-то всё так складывается в нашем безумном, безумном, безумном мире. А может, он и наступил тогда, и мы продолжаем жить, «не заметив, что нас уже нет». И все кругом – вечно серое, заложенное пуховыми перинами небо, и мрачные лица, и злобные голоса, и общая абсурдность происходящего – картины ада в никак не угасающем сознании. Кто знает?
2014 год – под знаком больниц, посменной вахты у бабушки, лекарств, новых диагнозов, прогрессивно ухудшающихся, пока они не дошли до апофеоза современного медицинского бедствия – онкологии… Да, нынешний год запомнится такими вот невеселыми вехами. Будучи, по традиции, прилежной ученицей, я, конечно, из всего пыталась извлечь урок, пусть и политый слезами отчаяния и злости. Обстоятельствам плевать. Они заставили меня избыть брезгливость и мнительность, научили терпению и терпимости, научили не думать о себе. Впрочем, от этого не удалось избавиться на сто процентов.
На втором месте – работа. Работа, работа, работа – отрываем счет – уставы-протоколы-выписки-приказы, меняем карточки, разблокируем ключи – и….. начинай сначала! Законодательные новшества, поставившие на уши наш правильный и обязательный банк... Попытки успеть все и сразу и не накосячить при этом. В целом – год сурка, то ли затянувшийся, то ли слишком уж быстро пролетевший, не сразу разберешь. Второе вернее.
И потом – возвращение блудного папаши, самая удивительная, необъяснимая и дипломатически-невыдержанная уступка предателю Дома. Во имя сохранения самого Дома, как гласит официальная версия; неофициальная, а значит истинная, куда менее достойна, ибо жалость всему причиной. Жалеть мужчину (мужчину?), изменяющего тебе третий раз? Чего-то я не понимаю в социальном явлении, именуемом браком.
Но меня послушать – прямо беда, а не жизнь.
А между тем…
Январские праздники на Сицилии, великолепие римских руин и купоросная зелень вод Венеции… Мое 25-летие отмечено тем, что я, северная принцесса, продала сердце Италии. Не все, конечно. Немалая его часть неизменно принадлежит безлюдным просторам тверской земли – с бескрайними полями, где так сладок воздух июльского полудня, с лиловым шелком вечерних вод реки, с неподвижным безмолвием закатов…
И если вести счет всему хорошему 25-го года по событиям, то: концерт 30STM, первый в моей жизни рок-концерт, три поездки в Москву, пусть по делам и ненадолго, но зато с возможностью повидать моего дорогого Лиевского, и еще – его роман, радующий объемом, а значит, нескорым окончанием, и отчего-то не сразу пришедшее понимание – теперь я владею инструментом для исполнения давней своей мечты: издания его стихотворений и прозы.
Однако суммировать происшествия из колонок «плюс» и «минус» - занятие примитивное, определенный уровень развития обязывает делать более сложные выводы. А они, точнее – он, один-единственный, таков: 25-й год научил меня смелее относиться к жизни. Давно пора бы, да? Но ведь лучше поздно, чем никогда. Это ничем не подтвержденное наблюдение, но ощущения непререкаемы и истинны. Остается дождаться, когда смелость принимать предлагаемые обстоятельства перерастет в импульс решительного деяния.