В середине января завершила читать "Мальвиль" - первое достижение в моем книжном марафоне этого года и минус одна позиция в рид-листе.
Читалось быстро и с удовольствием, хоть и в электроне. Роман этот был написан в 1972 году. Не могу не отметить, что "старая литература" кажется многогранней и глубже современной. "Мальвиль", в сущности - фантастическая повесть, антиутопия о выживании группы людей во французской глубинке после ядерного взрыва. И если бы такая история создавалась сегодня, то она была бы, с большой долей вероятности, в основном глагольной, описывающей последовательность событий и действий, была бы, как говорится, в жанре "экшн". В "Мальвиле", помимо приключенческой составляющей, очень сильны психологический, этический и даже общественнический компоненты. Биография автора отмечает, что он симпатизировал коммунизму, и эта симпатия прослеживается в романе.
Непоследовательное многобуквие про романСначала немного о "физическом" аспекте книги, то есть о том, КАК это написано. Во-первых, прекрасный перевод - текст получился ясный, прозрачный, простой для чтения и восприятия, но при этом очень выразительный, точный, насыщенный. По-видимому, у нас какая-то невероятная школа переводчиков с французского. Взять хотя бы дублирование фильмов - ведь находят для них сочные, запоминающиеся фразы или передают зрителю такие языковые "фишки", как, например, диалект ржиков из одной комедии. То же самое я наблюдала и в "Мальвиле". По сюжету герои общаются то на общепринятом французском, то на местном наречии. В принципе, переводчик, наверное, мог бы и не заморачиваться и, довольствуясь ремаркой автора, мол, такой-то персонаж перешел на местный говор, мог бы дальше передать его реплику обычным русским языком. Но тогда у читателя не сложилось бы представления, что это за локальный язык, непонятный героям родом из Парижа. Что, неужели совсем какой-то другой язык? Но переводчик, к счастью, заморочился и передал это таинственное местное наречие как сельскую речь - содержащую архаизмы, выразительную в своей грубоватости, по-простому доходчивую. И в тексте стали слышны стилевые отличия, у повествования появились разные вкусы. К слову, видимо, жители Мальжака и Ла Рока по отношению к столичному парню Тома и есть такие вот ржики.
Вторая особенность текста состоит в том, что автор не просто единоразово дает портреты героев, а буквально при каждом появлении того или иного персонажа обязательно упоминает самые его характерные черты. Если на сцену выходит старая экономка Мену, то непременно будет сказано о том, какая она маленькая, иссохшая, "лицо с кулачок", но полная энергии, всегда готовая вступить в спор. Если речь идет и приятеле главного героя, Пейсу, то обязательно автор назовет его верзилой. У Колена маленький рост и неприменная улыбочка полумесяцем , а у Мейсонье длинное узкое лицо. И так о каждом персонаже, так что в конечном итоге зримый образ неразрывно связывается характером, и ты отчетливо и ясно представляешь себе всех героев, ни за что не перепутаешь имена, сроднишься с ними, почти как с живыми людьми. Прием классный и не вызывающий раздражения, нет от него ощущения, что автор за неимением лучшего долдонит одно и то же. Напротив, Мерль рассматривает основные свойства персонажей под разными углами и добавляет каждый раз новые грани, делая их объемней, по-человечески интересней и полнее.
Говорить о сути романа, о "что", сложнее, чем о "как", в нем невозможно выделить одну-единственную, основную проблему. На станицах этой истории задано столько больших вопросв к человечеству, что можно размышлять почти над каждым предложением романа, стараясь хотя бы для себя определиться с ответом.
Катастрофа, которую переживают герои и которая становится отправной точкой всех дальнейших событий, представляется немного этакой условностью, поскольку разражается без явных предпосылок, без объявления войны, без предваряющего неразрешимого геополитического конфликта. Просто кто-то вдруг устраивает над Францией, а может, и над всем миром, глобальный аналог Хиросимы. Эта оторванность происшествия от какой-либо истории, атомная война в себе, полагаю, использована автором просто как инструмент. Его творческая задача состояла не в изображении хронологии процесса, "как мы дошли до жизни такой": причин, поводы, ошибки командования или исполнителей не важны. Мерлю нужно было поместить современного ему человека в экспериментальную среду потери всего, чтобы посмотреть, будет ли он способен, сбитый на землю с высокого уровня развития технологии, общегуманитарного знания, возродить цивилизацию - или всё это хваленое развитие пошло не впрок, и мы все так же беспомощны и беззащитны перед лицом глобальных катаклизмов. И вот, подобно тому, как химик в ходе опытов наливает царскую водку в золото, автор спускает в тесную общину Мальвиля ядерный взрыв. Вероятно, эта могла бы быть любая иная катастрофа, но автор воспользовался наиболее экстремальным средством, чтоб наверняка. Ведь на текущий момент человечество не знает ничего более разрушительного, чем атом.
По размышлении, кажется неправдоподобным, что люди, запертые в подвале, слыша только страшнейший гул и переживая повышение температуры воздуха, делают безошибочный вывод о причинах этих явлений. Также вызывает сомнение стоическая реакция выживших на весь этот ужас тотального опустошения. Никто из мальвильцев не впал в истерику, никто не повредился в уме, и после выхода из убежища люди нашли в себе силы продумать рациональный план действий и следовать ему, выполняя простейшие необходимые для выживания манипуляции. Но мы понимаем, что это условность, и чего ради она введена. Наша цель - не фотографически правдоподобное фиксирование реакции человека на фатальную войну, это лишь необходимое переходное состояние к настоящей среде эксперимента, к принудительному Средневековью. И тут автор становится на сторону героев, он явно верит в могущество человеческого разума, характера, воли, как средств для преодоления кризиса. Мерль не ставит под сомнение великую адаптивность людей, способность мобилизовать лучшие ресурсы духа ради сохранения человечества, как такового. Собранное, "правильное" поведение героев вселяет некоторый оптимизм. Да, точно так же, как люди на плоскости страницы, ты потрясен масштабом бедствия, но у тебя нет и следа того черного, тяжелого отчаяния, какое охватывает при чтении "Дороги" Кормака Маккарти. Там путешествие отца и сына является дорогой вникуда, к смерти, через бессмысленное преодоление. "Мальвиль", напротив, пропитан надеждой. И еще он сойдет за хорошее руководство по выживанию. Жутко шутить подобными вещами, однако шаги, предпринимаемые мальвильцами в борьбе за жизнь, описаны столь последовательно и системно, что стоило бы запомнить порядок действий, приемы, принятые решения на всякий случай.
Далее я отмечу тезисно те идеи, содержащиеся в романе, над которыми стоит поразмыслить.
* стоит ли продолжать бороться, сопротивляться и цепляться за жизнь, когда весь мир разрушен?
* в случае глобального катаклизма - человек человеку волк. Кто сможет, тот будет опираться на силу и жестокость, а тех, кто останется приверженцем цивилизации, будет гораздо меньше, потому что существовать по законам и правилам сложнее. Вообще, социальная структура романа напомнила мне сразу о двух других произведениях: "Машина времени" Уэллса и "Повелитель мух" Голдинга. Первая ассоциация возникла из сравнения одичавшей банды, напавшей на посевы Мальвиля, и общины самих мальвильцев: соотношение оказалось очень похоже на противопоставление элоев и морлоков. Если же поставить рядом мальвильцев и вооруженную мини-армию Вильмена, мы увидем такой же контраст, как на острове Голдинга: люди, забывшие любые правила и почетающие только силу и разбой, и те, кто правила соблюдает ради сохранения рода человеческого на Земле.
* выживать можно только общиной, индивидуализм порождает конфликты.
* самая основа человеческого существования - земля, труд, хлеб. Все прочее представляется необязательным дополнением.
* проходимцы были и будут всегда, и в случае полной неразберихи они обязательно воспользуются шансом нажиться, сделаться новой знатью.
* убийство в обороне перестает оцениваться, как грех, и становится лишь методом сохранить собственную жизнь.
* важно иметь прикладные знания - аграрные, инженерные , медицинские.
В целом, Мерль нарисовал идеализированную картину коммунистической общины. Главный герой не раз подчеркивал, что в Мальвиле нет твоего и моего, есть лишь собственность, принадлежащая всему Мальвилю и его обитателям. В том числе, и право голоса, если его можно отнести к разряду собственности.
Таким образом, если бы "холодная война" оборвала существование привычного нам мира столкновением горячим, будущее, вероятно, было бы за красным лагерем.
Во всяком случае, таков результат мысленного эксперимента Робера Мерля.
@темы:
скажи мне, что ты читаешь,
культура